коллаж наш сайт

На днях в нашу редакцию обратились осуждённый Куаныш Есенгулов из павлодарской колонии строгого режима и мама сидельца из другой зоны, Райымбека Серикова, Булбул Нурбайкызы. Они жаловались на произвол и деспотизм надзирателей уральской зоны № 28 и бойцов спецназа «Беркут» Нацгвардии МВД во время подавления бунта заключённых в августе 2023 года. Журналисты наш сайт заинтересовались откровениями спикеров.

По словам Есенгулова и Нурбайкызы, они второй год не могут привлечь к уголовной ответственности виновных за превышение власти из-за корпоративной солидарности правоохранителей. При этом они уверяют, что у них есть доказательства. 

Жертвы провокаций

Первым мы выслушали 28-летнего Куаныша Есенгулова, потерпевшего по громкому делу о превышении власти бойцами спецназа «Беркут» и сотрудниками ДУИС по Западно-Казахстанской области. Напомним, инцидент произошёл 3 августа 2023 года в уральском Учреждении № 28 во время обыска. Тогда надзиратели обнаружили в трёх отрядах запрещённые вещи, осуждённые попытались вернуть их силой. 

Разгорелся конфликт, который грозился перерасти в бунт, администрация вызвала подмогу. Бойцы «Беркута» жёстко подавили бунт, 11 заключённых вывезли в больницу № 2 города Уральска. Их родственники узнали об этом и забили тревогу. Позже в соцсетях появилось видео со следами побоев осуждённых. Оно вызвало широкий общественный резонанс, поэтому уполномоченные органы обещали во всём разобраться.

Куаныш, вы в курсе, чем закончились расследования уголовных дел по скандальным событиям? Военные следователи Западного регионального управления ВСУ вели два дела. Одно по статье 428 УК РК «Неповиновение законным требованиям администрации уголовно-исполнительного учреждения» в отношении осуждённых. Второе по ст. 451 УК РК «Превышение власти» в отношении спецназовцев и надзирателей. Кого в итоге привлекли к уголовной ответственности?

— Про первое дело я ничего не знаю. Что касается второго, где я был признан потерпевшим наряду с другими 47 осуждёнными, то оно было окончательно прекращено 22 августа 2024 года со стандартной формулировкой «за отсутствием состава преступления». Старший следователь по особо важным делам Жолтаев сослался на ст. 21 закона РК «О Нацгвардии», которая разрешает спецназовцам применять силу и спецсредства в отношении осуждённых, оказывающих сопротивление и неповиновение. Я недоволен таким исходом дела, но все мои попытки добиться нового расследования ни к чему не привели. Круговая порука правоохранителей не позволяет мне добиться справедливости!

Вы что, один выступаете за возобновление расследования дела? Почему остальные осуждённые сидят сложа руки?

— Нас после того ЧП стали вывозить из уральской колонии в другие регионы. Специально, чтобы разъединить и развалить дело. Например, меня этапировали сначала в актюбинскую зону, а затем в павлодарскую, где я нахожусь по сей день. В конце августа 2025 года заканчивается срок моего заключения. Когда выйду, продолжу бороться за возобновление расследования вместе с Булбул-апа, мамой другого пострадавшего. Про других ребят говорить не буду, потому что не держу с ними связи. Возможно, кто-то из них выжидает удобного момента, а кто-то отказался от дальнейшей борьбы.

Вы не боитесь провокаций? Нет опасаетесь, что вас не выпустят на свободу в конце этого лета из-за вашей принципиальной позиции?

— А чего мне бояться, точнее, чего терять-то? 3 августа 2023 года я попал в замес, потому что оказался в ненужном месте в ненужное время. Я не хранил запрещённые предметы, не оказывал активного неповиновения или сопротивления сотрудникам администрации, но в итоге пострадал вместе с другими. Нас прогнали через строй спецназовцев, которые били нас резиновыми дубинками по голове и спине. 4 августа меня отвезли в уральскую горбольницу, где травматолог-ортопед и хирург после осмотра зафиксировали ушиб грудной клетки, плеч, лопаток и головы. 

Куаныш, меня в этой скандальной истории с подавлением бунта в уральской колонии смущает тот факт, что большую часть запрещённых вещей нашли в бараке усиленного содержания. А там сидят зэки- отрицалово, то есть злостные нарушители режима, конфликтующие с администрацией учреждения. Вы каким образом очутились среди них? Расскажите о себе.

— Я родом из Актюбинской области, из многодетной семьи. Самый младший из детей. Отец умер, меня ждёт дома мама. Образование у меня среднеспециальное «электромонтажник», но всю жизнь я проработал электриком. Холост, детей нет. Увлекаюсь рукопашным боем и смешанными единоборствами. Меня судили по ч. 1 ст. 257 УК «Участие в деятельности террористической группы», дали девять лет. Отбываю наказание с конца августа 2016 года. Ни с кем в уральском лагере не конфликтовал, с администрацией плохих отношений тоже не было. Кстати, содержался я в обычном общем бараке, а не в БУРе, где сидят злостные нарушители режима. Поэтому мне и обидно, что я попал под раздачу. У меня в лагере был статус обычного мужика, а не отрицалово!

Статья, по которой вас судили, не очень хорошая. Добавим сюда ваше увлечение спортивными единоборствами, поэтому вырисовывается чуть ли не портрет боевика-экстремиста. Вы действительно надеетесь при таком, извините, сомнительном реноме привлечь к уголовной ответственности своих обидчиков-правоохранителей?

— Меня судили незаконно! Никакой я не террорист, не экстремист и не сепаратист. По поводу моего намерения наказать садистов в погонах, так это законное требование. Был же прецедент в сентябре 2022 года, когда четверых сотрудников уральской колонии РУ-170/1 признали виновными в пытках над осуждёнными. Об этом писали многие СМИ. Поводом для истязаний стало то, что один из потерпевших осуждённых не спал в ночное время. Контролёр во время обхода заметил это и в грубой форме сделал замечание ему, тот огрызнулся. Возникла словесная перепалка, в которую втянулись проснувшиеся другие осуждённые. На крики прибежали оперативники, начальник отдела режима и другой контролёр. Они вывели в другое помещение и сильно избили там пятерых человек, которые больше всех возмущались. В итоге суд признал надзирателей виновными по ст. 146 УК «Пытки» и приговорил их к разным срокам наказания, начиная от трёх лет лишения свободы и заканчивая четырьмя годами условно. Также суд лишил их спецзваний и обязал выплатить потерпевшим компенсацию за моральный ущерб. Компенсация составляла от 500 тыс тенге до миллиона. Возникает резонный вопрос: почему же мы, 48 осуждённых уральской колонии, не можем привлечь к уголовной ответственности палачей в погонах? Мы не оказывали им сопротивления, как утверждают прокуроры и руководители областного ДУИС! Это они провоцировали нас, а мы защищали себя, как могли!

Куаныш, поясните такой важный момент в деле. По словам уральского правозащитника,  конфликт 3 августа возник из-за того, что надзиратели отобрали у осуждённых столы с подпиленными ножками и личные вещи — бритвенные станки и электрочайники. Однако в уголовном деле о превышении власти говорится о других изъятых запрещённых предметах: 15 сотовых телефонах, шести зарядных устройствах, двух парах наушников, двух ножницах, электрических нагревателях и проводах. Что, к примеру, у вас тогда изъяли?

— У меня ничего не нашли из списка запрещённых предметов, соответственно, ничего и не изымали! Я же говорю, я попал под горячую руку случайно, потому и пострадал ни за что! Но как бы там ни было, согласитесь, измываться над человеком за то, что он пользуется в XXI веке электрочайником, бритвенным станком и столиком на коротких ножках — это явно за гранью!

В материалах уголовного дела говорится, что главный зачинщик бунта, осуждённый по фамилии Чёрный, оскорблял и угрожал сотрудникам администрации. Он залез на козырёк крыши здания отряда и начал требовать возврата изъятых у него вещей, угрожая в противном случае поджечь себя. Другие сидельцы поддержали его, в итоге администрация учреждения расценила их действия как массовое неповиновение и вызвала подкрепление. Вы это называете самообороной?

— Вы же не знаете, как всё было на самом деле! То, что написано в уголовном деле, только частично правда. Следователь больше опирался на свидетельские показания 25 сотрудников ДУИС и 75 военнослужащих спецназа, нежели на показания осуждённых. Он постоянно говорил нам, что просмотрел записи с видеокамер наблюдения, установленных в колонии, и с видео жетонов сотрудников администрации, и не увидел там, как нас избивают! Ну а так что он мог там увидеть, если половина видеокамер была отключена в самый ответственный момент? Оставалось наше слово против слов сотрудников администрации, и следователь поверил администрации.

В эпизоде с видеозаписями есть два спорных момента, каждый из которых можно трактовать в пользу любой из конфликтующих сторон. В уголовном деле написано, что из 138 видеожетонов в исправном состоянии в тот злополучный день находилось только 72. У остальных сел заряд, поэтому цитирую ответ Учреждения № 28: «Зафиксировать момент противоправных действий со стороны осуждённых не представилось возможным». В то же время указывается, что из установленных на территории колонии 764 видеокамер наблюдения в рабочем состоянии находились 485. Почему 3 августа с 10.00 до 16.00 не работали остальные видеокамеры, разбирались прокуроры. Вы в курсе, что они выяснили?

— Прокуроры допросили осуждённого, который условно выполнял в колонии функции техника-айтишника. Но из-за отсутствия технических навыков и опыта он не смог пояснить, почему камеры отключились в самый ответственный момент. Поэтому прокуроры сочли, что в перебоя в работе видеокамер могли сыграть роль разные факторы. Начиная от плохих погодных условий и заканчивая перебоями напряжения и системным сбоем программы. Замечу, что никого из сотрудников администрации не наказали за безалаберное отношение к недешёвому техническому оборудованию.

Куаныш, против кого вы давали показания? Чем закончились ваши очные ставки с обидчиками?

— Я давал показания против сотрудников учреждения № 28 Джамангарина, Курманова и Хаирова, потому что они меня избили 3 августа. Естественно, каждый остался при своём мнении: я обвинял их в побоях, а они говорили, что действовали строго в рамках закона. При этом никто не брал в расчёт, что я серьёзно пострадал в результате незаконного применения спецсредств. По поводу подозреваемых спецназовцев скажу, что я не мог опознать их, поскольку они 3 августа были в масках-балаклавах.

Какие диагнозы у вас диагностировали, если не секрет?

— У меня диагностировали органическое расстройство личности и поведения, обусловленное травмой головного мозга. Я постоянно мучаюсь головными болями, плохо сплю, стал раздражительным. Меня отвозили в июне 2023 года в психушку при талгарском учреждении № 14, где меня наблюдал врач-психиатр. Он рекомендовал наблюдение у своих коллег по месту отбывания наказания и назначил приём нейролептиков. 20 июня 2024 года меня осмотрели врачи поликлиники № 5 города Павлодара. Они рекомендовали избегать стрессовых ситуаций, конфликтов и душных помещений, и ограничили физический труд. А как следовать их рекомендациям, находясь в колонии строгого режима, и как не нервничать, если уголовное дело против твоих палачей закрывают? 

Может быть, поэтому следователь скептически отнёсся к вашим показаниям, узнав о вашем ментальном заболевании? В уголовном деле написано, что вы, ещё будучи свидетелем, поясняли, что вас никто не бил, и даже отказывались проводить судмедэкспертизу. Когда у вас поменялся статус, и вы стали потерпевшим, то вы отказались от проведения очных ставок с подозреваемыми. С чем связана такая перемена в вашем поведении?

— Я отказался от очной ставки потому, что у меня не было тогда адвоката. Как я мог участвовать в этом ответственном следственном действии в отсутствии защитника? Бесплатного адвоката мне не давали, а нанять частного я в тот момент не мог. Проблема в том, что мы, потерпевшие осуждённые, юридически неграмотные,  чем и пользовалось обвинение. К примеру, военный следователь некорректно записывал мои показания, выдавая воображаемое за действительное и трактуя отдельные факты в пользу подозреваемых. Я узнал это чуть позже, и был шокирован этим!

А уральская колония не относится часом к числу «зелёных зон», в которых отбывают наказание радикалы-экстремисты? Может быть, поэтому военные следователи настороженно отнеслись к показаниям осуждённых, проходивших по делу в качестве свидетелей и потерпевших?

— Нет, уральская колония не относится к числу «зелёных зон». Ищите такие специфические места лишения свободы в соседних странах, у нас их нет. 

Это правда, что вы неоднократно предпринимали попытки самоубийства? Почему вы решались на это?

— Я два раза вскрывал себе вены и один раз проглотил иголку в знак протеста против произвола. Было дело, оставлял предсмертную записку, в которой просил винить в моей смерти оперативников и начальника отдела режима. Прокуроры ЗКО зарегистрировали факт доведения меня до попытки суицида в книге учёта информации прокуратуры и направили материал в управление собственной безопасности областного департамента полиции для рассмотрения по существу. Чем в итоге всё закончилось, не знаю.

Вам удалили иголку из живота?

— Нет, не удалили. Врачи павлодарской больницы ограничились рентгеном. Они увидели инородное тело в области эпигастрия, но не сочли это показанием для госпитализации и проведения хирургической операции. Рекомендовали наблюдение в динамике. Так и хожу с иглой в животе!

Вы обращались с жалобами на нарушение своих прав в уполномоченные органы?

— Я писал во все инстанции Казахстана, но всё без толку. В ответ мне присылают отписки типа «ваши жалобы рассмотрены, указанные факты не подтвердились, сотрудники действовали в рамках закона» и т. д. 13 февраля 2025 года я обратился к омбудсмену Ластаеву и руководителю администрации президента Дадебай с жалобой, что два года не могу добиться привлечения к ответственности бойцов спецназа Нацгвардии и учреждения № 28 ДУИС по ЗКО по статье о превышении власти. Ответа жду до сих пор. 

Второй спикер, обратившаяся в нашу редакцию, Булбул-апа, была лаконична. Она подтвердила слова Есенгулова, что военные следователи и прокуроры не хотят расследовать дело против силовиков, и с горечью добавила, что за два года переписок с госорганами у неё накопилась гора писем. Однако она не намерена сдаваться без боя. Булбул-апа хочет, чтобы кто-то ответил за побои её сына, Райымбека, и за то, что довёл его до попытки самоубийства. Оказывается, Райымбек воткнул себе гвоздь в живот после августовских событий в итоге повредил кишечник. Он лежал в больнице в тяжёлом состоянии. 

От редакции

Можно было бы скептически отнестись к рассказу осуждённого за террористическую деятельность Куаныша Есенгулова, если бы не одно «но». В конце февраля 2025 года в мессенджерах распространилось видео, в котором двое осуждённых уральской колонии жаловались на неудовлетворительные условия содержания и пытки. 

«Мы ютимся в тесных камерах, тут всё течёт. В учреждении № 28 администрация постоянно проводит какие-то провокационные действия в отношении осуждённых. Жалобы и обращения, которые мы пишем, игнорируются. Я пробился, резал руки, чтобы на меня обратили внимание. К санчасти у меня тоже есть жалобы. Полиция вообще бездействует, поэтому просим вас вмешаться и помочь нам», — говорит на видео осуждённый по имени Александр. 

Другой осуждённый также посетовал на издевательства надзирателей. Он заявил: «Если с нами что-то произойдёт, винить зампрокурора, начальника режимного отдела и отрядника». Заканчивается видео изображением стены с кровавой надписью «В моей смерти прошу винить РОРа Алима» (РОР — заместитель начальника по режиму и оперативной работе — прим. авт.) Интересная деталь: что Есенгулов, что два героя последнего видеообращения жалуются на провокации и издевательства надзирателей, а также на бездействие прокуроров. Описываемые события разделяют два года, однако судя по ролику, в уральской колонии мало что изменилось за последнее время.