ЭКСКЛЮЗИВ: СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ «EURASIA TODAY». Напряжённость между Афганистаном и Пакистаном, которая в последние недели переросла в вооружённые столкновения, имеет глубокие исторические корни — в территориальных спорах, геополитическом соперничестве и вопросах безопасности. Это противостояние выходит далеко за рамки проблемы движения «Техрик-и-Талибан Пакистан» и не ограничивается двусторонними отношениями.
Мохаммад Жовид Хуссейни
Оно угрожает жизненно важному звену транспортно-экономической цепи, соединяющей Южную Азию с Центральной, и волнообразно отражается на стабильности и экономическом развитии стран Центральной Азии, не имеющих выхода к морю.
Анализ последствий этого конфликта демонстрирует тревожную картину надрегиональных издержек, которые несёт Центральная Азия.
Основное внимание в статье уделено влиянию кризиса в отношениях Афганистана и Пакистана на третьих игроков — Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан и Кыргызстан.
Краткосрочные последствия
В ближайшей перспективе самым ощутимым последствием становится блокировка ключевых пограничных переходов, особенно стратегического пункта Торхам на пакистанской стороне. Это решение, которое Исламабад часто использует как инструмент политического давления, фактически перекрывает сухопутный коридор между Центральной Азией и пакистанскими морскими портами.
По оценкам Международной торговой палаты и региональных организаций, полная блокада маршрута в 2025 году может привести к убыткам в размере от 1,5 до 2 млрд долларов за полгода. Эти цифры не учитывают косвенные потери — порчу товаров, простои грузов и рост альтернативных логистических издержек.
Структура торговли показывает, что страны Центральной Азии в основном экспортируют в Пакистан сельхозпродукцию, металлы и энергоресурсы, а импортируют потребительские товары, текстиль, кожу, медикаменты, цитрусовые и рис.
Закрытие границ приводит к переизбытку предложения у центральноазиатских экспортёров и дефициту у потребителей, провоцируя рост цен и инфляцию. В результате под угрозой оказывается хрупкая экономическая стабильность региона, который и без того ищет устойчивые маршруты для торговли с внешним миром.
Среднесрочные последствия
В среднесрочной перспективе кризис в отношениях между Афганистаном и Пакистаном ставит под сомнение крупные инфраструктурные проекты, связывающие Центральную и Южную Азию.
Самый яркий пример — газопровод TAPI (Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия), призванный доставлять туркменский газ на юг. Продолжение конфликта резко повышает риски безопасности и делает проект малопривлекательным для инвесторов.
Международные финансовые институты и частные компании опасаются саботажа, военных столкновений и политической нестабильности. В итоге реализация TAPI может быть отложена на неопределённый срок или вовсе прекращена.
Аналогичные риски испытывает и проект CASA-1000, направленный на экспорт излишков электроэнергии из Кыргызстана и Таджикистана в Афганистан и Пакистан.
Линии электропередачи, проходящие через зоны потенциальных боевых действий, крайне уязвимы: строительство опор и станций сопряжено с угрозой разрушений, а кризис в отношениях может привести к расторжению договоров о поставках энергии.
Кроме того, проект железной дороги Транс-Афган, который должен соединить Узбекистан с пакистанскими портами, в условиях нестабильности теряет экономическую и инвестиционную привлекательность.
Таким образом, Центральная Азия снова рискует лишиться прямого выхода к Индийскому океану, а странам региона придётся искать альтернативные маршруты и стратегические партнёрства.
Долгосрочные последствия
В долгосрочной перспективе затяжной конфликт между Афганистаном и Пакистаном может оказать глубокое геополитическое и геоэкономическое воздействие на Центральную Азию.
Во-первых, усиливается геоэкономическая изоляция региона. Хроническая нестабильность на южном направлении вынуждает страны Центральной Азии ещё больше зависеть от северного маршрута (через Россию) и восточного (через Китай). Такая зависимость усиливает переговорные позиции Москвы и Пекина и сужает дипломатическое пространство для самих центральноазиатских государств.
Во-вторых, на фоне конфликтов снижается приток прямых иностранных инвестиций. Инвесторы избегают регионов, соседствующих с зонами нестабильности, считая их рискованными для бизнеса. Это затормаживает модернизацию экономики и технологическое развитие.
В-третьих, растёт угроза трансграничной преступности и радикализации. Через пористые границы могут легко распространяться оружие, наркотики и экстремистские идеи. Особенно уязвимым остаётся Таджикистан, имеющий длинную границу с Афганистаном.
В итоге странам региона придётся увеличивать расходы на оборону и безопасность, отвлекая ресурсы от социальных и экономических программ.
В-четвёртых, нестабильность создаёт благоприятную среду для возрождения вооружённых экстремистских группировок — таких, как Исламское движение Узбекистана, Ансаруллах Таджикистан, Туркестанская исламская партия и «Исламское государство Хорасан».
На фоне ослабления контроля со стороны Кабула и Исламабада, север Афганистана может стать плацдармом для их активности, особенно если боевики из Сирии и Ирака начнут перемещаться в Центральную Азию.
Заключение
Конфликт между Афганистаном и Пакистаном представляет собой системный кризис, последствия которого выходят далеко за пределы двух стран. В следствии это тормозит реализацию ключевых инфраструктурных проектов и углубляет геополитическую изоляцию региона и способствует возрождению экстремизма.
Именно поэтому странам Центральной Азии необходимо занять активную позицию в урегулировании конфликта. Учитывая их экономические связи с Афганистаном и Пакистаном, республикам региона совместно с Россией и Китаем следует создать независимый формат посредничества и предложить альтернативные интеграционные инициативы, чтобы стимулировать прекращение конфронтации.
Без стабильности на юге невозможно рассматривать Центральную Азию как транзитный узел и энергетический хаб. Поэтому до того, как кризис перерастёт в полномасштабную или прокси-войну, необходимо начать активное дипломатическое посредничество.