Президент Токаев сказал, что тюрьмы в Казахстане должны помогать людям исправляться, а не просто изолировать их. Правозащитница Жайнагуль Торекул предложила для этого создать новое ведомство — Национальное агентство по исполнению наказаний и ресоциализации, которое займётся перевоспитанием осуждённых. Подробности выяснила наш сайт.

23 июня 2025 года в Астане состоялось заседание расширенной коллегии правоохранительных органов с участием президента Токаева. Выступая перед участниками мероприятия, глава государства отметил ключевые приоритеты в их работе, которые позволят построить справедливый и безопасный Казахстан. Одно их таких приоритетов — совершенствование уголовно-исполнительной системы (УИС). 

«Сегодня назрела необходимость в серьёзном реформировании УИС. Она должна быть направлена на перевоспитание осуждённых, а не просто их изоляцию от общества», — отметил Токаев. 

Посыл президента подхватила астанинский правозащитник и юрист с 30-летним стажем Жайнагуль Торекул. Она предлагает реформировать Комитет уголовно-исполнительной системы (КУИС), выведя его из состава МВД и сделав самостоятельным правоохранительным органом. Торекул предлагает назвать новое ведомство Национальным агентством по исполнению наказаний и ресоциализации. 

Гуманизм прежде всего!

Жайнагуль, поясните, чем сейчас вызвана необходимость передачи тюремной системы из одного правоохранительного органа в другой? Почему КУИС не может больше оставаться в структуре МВД?

— Такая модель не соответствует гуманной и реабилитационной цели наказания, закреплённой в Уголовном кодексе нашей страны. Получается, что полицейский орган сначала привлекает человека к уголовной ответственности, изолируя его на время от общества и ограничивая во всём, а потом пытается исправить его. Это абсолютно разные концепции, разные смыслы. Я вижу в этом конфликт. Поэтому я предлагаю разгрузить МВД, чтобы полицейские занимались только профилактикой и борьбой с преступностью. Нужно создать новое агентство, сотрудники которого будут строго соблюдать стандарты прав человека в местах не столь отдалённых. Об этом я рассказала в своём обращении к главе государства.

Если бы новое агентство подчинялось омбудсмену, тогда, может, новые надзиратели в погонах и соблюдали бы права человека. Но им же проще охранять преступников и наказывать самых дерзких из них, чем исправлять. Поэтому как вы планируете изменить ситуацию?

— Я предлагаю интегрировать в структуру нового агентства профильных специалистов — социальных работников, врачей, психологов и психиатров, которые помогут осуждённым встать на путь исправления, а после освобождения из колонии безболезненно влиться в социум. Мы должны отходить от трёхвековой карательной практики, в основе которой были возмездие и устрашение осуждённых. Переходить надо на гуманную цель наказания, во главе которой — приобщение к труду и уважение к закону. Всегда нужно помнить, что осуждённый — это личность, которая может и должна приносить пользу обществу.

Кто мог бы руководить новым ведомством и кому он будет подчиняться?

— Руководить агентством может председатель, как это было в случае с Антикором. Что касается подведомственности, то, полагаю, он должен напрямую подчиняться президенту.

Меня как налогоплательщика интересует финансовая сторона вопроса. Вы подсчитали, в какую сумму обойдётся казне создание нового правоохранительного органа?

— Я не экономист и не финансист, чтобы заниматься проектно-сметной документацией и вести бухучёт. Я правовой инициатор гражданской платформы «Азаматтык», юрист, поэтому меня волнуют другие вопросы. Поймите одну вещь: если мы сейчас не предложим новую модель УИС, ориентированную на международные стандарты, человекоцентричность, то нам очень сложно будет добиться создания в ближайшие годы справедливого и безопасного Казахстана, как того требует президент. И потом, финансировать старое означает латание дыр, а не решение проблемы. Я считаю, что новое агентство должно обладать собственным бюджетом, не зависящим от других министерств. Прямое финансирование позволит ему гибко распределять средства на нужды пенитенциарных учреждений и программы ресоциализации. 

Вы предлагаете новую модель УИС, исходя из своей правозащитной практики?

— Я ориентируюсь как на личный опыт, так и на международную практику в области исправления осуждённых и их ресоциализацию. Меня, кстати, поддерживают многие отечественные адвокаты и правозащитники.

Вы знаете, во сколько обходится сейчас казне содержание одного заключённого в год?

— Около трёх миллионов тенге. Для сравнения: на одного школьника государство выделяет в среднем 400 тысяч тенге в год. Цифры говорят сами за себя: один осуждённый обходится бюджету, как восемь учеников. Пора уже пересмотреть эту смету, чтобы был толк от содержания сидельцев!

Судя по названию нового агентства, служба пробации МВД перейдёт в его состав. А кто будет заниматься вопросами медобеспечения и трудовой занятости осуждённых — по-прежнему Минздрав и РГП «Енбек»?

— Я полагаю, вопросами занятости осуждённых может заняться Минтруда при сотрудничестве с палатой предпринимателей «Атамекен». Зачем нам какое-то РГП? Президент в своём выступлении призвал бизнесменов открывать различные производства при колониях. Такое взаимовыгодное партнёрство широко распространено за рубежом. Заработанные деньги позволят осуждённому встать на ноги после освобождения, а полученные навыки — найти достойную работу. Что касается вопроса медицинского обеспечения осуждённых, то этим должна заниматься собственная медслужба нового агентства. Но только не Минздрав, поскольку мои наблюдения показывают, что он до сих пор не может найти общий язык с КУИС. Возьмём, к примеру, конвоирование больных осуждённых. Из-за того, что кто-то не вовремя подал заявку на конвоирование, многие сидельцы несвоевременно получают медпомощь. Они в итоге страдают, становятся порой инвалидами или умирают, а спрашивать за это не с кого.

На ваш взгляд, нужно ли сейчас в Казахстане строить новые колонии и тюрьмы?

— К этому вопросу нужно подходить взвешено. Но я думаю, нужно строить новые современные пенитенциарные учреждения, которые будут соответствовать международным стандартам в части гуманных условий содержания. Это не только снизит нагрузку на существующие колонии, но и позволит оптимизировать расходы. Судите сами. По данным КУИС МВД на 1 января 2025 года, общая численность осуждённых 41 150 человек при лимите 39 443 человека. Это означает, что пенитенциарная система уже сейчас работает на пределе своих возможностей. Эти цифры — не просто статистика, это прямое свидетельство невыносимых условий содержания, постоянного напряжения и угрозы стабильности в пенитенциарной системе. 

Сегодня заполненность учреждений КУИС 96 %, но это лишь усреднённый показатель, скрывающий катастрофическую ситуацию. Так, в учреждении средней безопасности № 14 посёлка Заречный Алматинской области фактическая численность осуждённых составляет 1025 человек при лимите 850 мест. Еще более удручающие цифры в учреждении средней безопасности № 8 города Актобе, где превышение лимита достигло 135,8 %. Аналогичная ситуация — в учреждении средней безопасности № 31 посёлка Долинка Карагандинской области — 116,4 %, в учреждении средней безопасности № 17 города Усть-Каменогорска — 117,2 %, в учреждении средней безопасности № 15 города Атырау — 123,4 %, в следственном изоляторе № 72 Алматы — 109 %.

Где будут набирать новых сотрудников и чем их можно мотивировать служить честно и добросовестно?

— Думаю, набирать сотрудников лучше пока из числа офицеров-отставников КУИС, как это практикует сейчас Минобороны. Затем нужно готовить собственные кадры. Приветствоваться будете высшее педагогическое и юридическое образование. Чтобы минимизировать коррупционные риски, нужно платить достойную зарплату новым сотрудникам. Важно сохранить им специальные звания, льготный стаж службы, страхование жизни и здоровья и возможность переводиться в другие правоохранительные органы без потери выслуги лет. 

Кто будет надзирать над ними и расследовать преступления, совершённые ими?

— Надзорную функцию надо оставить за спецпрокурорами. Эффективно реагировать на правонарушения внутри самой тюремной системы могут сотрудники внутренних подразделений нового агентства по типу работы управления собственной безопасности. 

Для создания и внедрения нового агентства потребуется внесение изменений в действующее законодательство страны. Вы уже продумали, какие новые законы нужно принять или в какие действующие законы внести правки?

— Я считаю, что нужно разработать отдельный закон о статусе сотрудников нового агентства и внести изменения в Уголовно-исполнительный кодекс, закон «О правоохранительной службе», кодекс «О здоровье народа и системы здравоохранения» и Трудовой кодекс. Игра стоит свеч!

Только гражданское ведомство!

Комитет уголовно-исполнительной системы уже подвергался реорганизации. В 2022 году его вывели из состава МВД и передали Минюсту. Потом в 2011 году снова вернули в МВД. Мы покопались в архивах и нашли статью в газете «Время» от 2 августа 2011 года, где говорилось о возвращении тюремной системы в лоно полицейского ведомства. Комментарии давала исполнительный директор общественного фонда «Хартия по правам человека» Жемис Турмагамбетова. Она так же, как и Жайнагуль Торекул, ратовала тогда за создание самостоятельного тюремного ведомства. Приводим отрывки её беседы с нашим коллегой.

«Когда в 2002 году КУИС передали в Минюст, это было воспринято всеми демократическими странами как большой шаг по продвижению правовых реформ. Считается, что лучше, когда пенитенциарная система находится в ведении гражданского министерства, нежели силового ведомства. КУИС должен иметь гражданский статус, а не быть военной или полицейской организацией. А МВД — это всё-таки силовая структура. Мы, правозащитники, были против того, чтобы КУИС находился в системе МВД, потому что оперативник, следователь, дознаватель могут в любое время заходить в следственный изолятор и проводить какие-то следственные действия, допросы и т. д.», — поясняла Турмагамбетова

По словам правозащитницы, она вместе с единомышленниками предлагала создать новое агентство по исполнению наказаний. Но, в отличие от Торекул, она видела его при правительстве, а не при президенте.

«Мы в своё время это предлагали — уголовно-исполнительную систему вывести из подчинения любого министерства и сделать отдельным агентством при правительстве. Со своим бюджетом, чтобы никто не пытался в него залезть. Ведь средства на содержание пенитенциарной системы выделяются немалые. Я считаю, КУИС должен подчиняться только министру. А председатель КУИС должен быть ещё и вице-министром. То есть совмещение двух позиций, как делается во многих странах», говорит директор общественного фонда.

В конце беседы она высказала мнение о возможных причинах возврата КУИС из ведения Минюста в подчинение МВД:

«Началась кадровая чехарда. Бывшие министры юстиции допускали такие вещи, как внезапная смена председателя КУИС. Они могли поставить председателями абсолютно некомпетентных людей, которые находились в этой должности всего несколько месяцев. Что они там делали — непонятно. Всё это ни к чему хорошему не привело. КУИС был передан МВД в связи с последними событиями в исправительных учреждениях. Побеги, бунты, взрывы… Минюст не справился с возложенной на него задачей». 

Новое агентство не нужно!

А что думают о предложении астанинского правозащитника сами осуждённые, которые по собственному опыту знают, каково это — отбывать наказание в казахстанских колониях и вставать на путь исправления? Мы переговорили с бывшим сидельцем зареченского учреждения № 57 ДУИС по Алматинской области Андреем Усиковым. Он освободился в середине июля 2025 года и, помимо работы по специальности, занимается в свободное время ещё и общественной. Андрей состоит в рядах ОО «За справедливость», помогая и словом, и делом арестантам и заключённым. 

Как вы считаете, нужно ли нам сейчас создавать Национальное агентство по исполнению наказаний и ресоциализации РК, которое напрямую будет подчиняться президенту страны?

— Нелогично создавать отдельную госструктуру. Она же будет выполнять фактически те же функции, что и нынешний КУИС МВД. Да и бюджет не выдержит дополнительной нагрузки, поскольку новый правоохранительный орган потребует серьёзных затрат на своё содержание. Мне кажется, эти деньги лучше направить на реализацию государственных соцпрограмм по поддержке уязвимых слоёв населения или на то, чтобы залатать финансовые дыры самого КУИС. Вопросы исправления и наказания преступников, безусловно, важны для социума, но не настолько, чтобы для этого создавать новую структуру, которая к тому же подчинялась бы напрямую президенту. Сейчас это прерогатива только двух ведомств — Генпрокуратуры и КНБ. Третье ни к чему.

Столичный правозащитник предлагает создать в новом агентстве оперативные и следственные подразделения, которые будут чутко реагировать на любые правонарушения со стороны сотрудников колоний. Поддерживаете её предложение? 

—Нет, не поддерживаю. Считаю, что эффективнее было бы создать новый следственный комитет по примеру российского СК или старого казахстанского ГСК. Только в этом случае уголовные дела будут редко закрывать по надуманным основаниям. Львиную долю дел будут доводить до суда.

Андрей, вы отбывали наказание за сбыт психотропных веществ в крупном размере. Свою вину так и не признали и, тем не менее, вышли условно-досрочно после внесений в январе 2025 года изменений в «наркоманскую» 297 статью УК. Как вы сами считаете, вы исправились, пока отбывали срок? 

— Меня незаконно осудили по ч. 3 ст.297 УК РК, так как я никогда не занимался сбытом психотропных веществ. Я не преступник. Соответственно, не нуждался в перевоспитании за решёткой. Считаю, пока осуждённый сам не захочет исправиться, никто его не исправит. 

Как вы оцениваете работу надзирателей? Нужно ли что-то менять в системе КУИС?

— На мой взгляд, уровень профессиональной подготовки большинства сотрудников УИС сейчас оставляет желать лучшего, потому что они всё ещё работают по старинке. Просто охраняют зэков, всеми способами усложняя им жизнь в колонии. А надо налаживать работу психологических и воспитательных служб в КУИС. Психологи должны не формально числиться в штате сотрудников колонии, а реально заниматься вопросами социальной адаптации и ресоциализации сидельцев. Они должны довести до ума зэков, что жить вне преступной среды гораздо лучше, интереснее и безопаснее, чем находясь внутри неё.

Какой должна быть мотивация для исправления осуждённого?

— Он должен понять, что, живя нормальной, человеческой жизнью, не воруя и не сбывая наркотики, он может нормально зарабатывать. Проблема в том, что в лагерях не хватает рабочих мест, сидельцы маются от безделья и страдают из-за того, что не могут финансово поддержать свои семьи и полностью компенсировать вред потерпевшей стороне. Последний пункт — обязательное условие для условно-досрочного освобождения, не выполняя его, зэк тем самым отсрочивает время выхода на свободу. Поэтому было бы здорово, если бы предприниматели активизировались и чаще открывали своё производство в промышленной зоне колоний. Это же новые рабочие места!

Сейчас вопросами трудовой занятости осуждённых занимается РГП «Енбек». Оно справляется со своей задачей, как вы считаете?

— РГП «Енбек», на мой взгляд, одна из самых коррумпированных организаций с планово-убыточной экономикой, на которой по всей стране делают деньги. Вспомните скандальные судебные процессы по коррупционным делам региональных подразделений этого РГП, о которых писали СМИ. Знаю не понаслышке: чтобы открыть в колонии производство, предприниматель с воли платит деньги РГП. Потом он платит за аренду помещения, а чтобы устроиться к нему на работу, осуждённый тоже платит деньги кому-то. 

Когда вы сидели в зареченской колонии общего режима, вам хватало всего? Я имею в виду бюджетные деньги на ваше питание, лечение, вещи, тёплый барак?

— Мне сложно ответить на эти вопросы, поскольку формально я получал причитающееся, но в действительности больше пользовался своим. То есть тем, что мне присылали родные и что я сам покупал. Теперь по поводу тёплого барака и прочего лагерного уюта. По моим наблюдениям, содержание сидельцев в последние годы идёт в основном за их счёт. Я имею в виду ремонт жилых бараков, клубов культуры, спортзалов. Очень сложно найти сегодня в колонии помещение без протекающей крыши. Съездите в Шемонаиху, Тараз, Жангиз, Шымкент и Кызылорду, посмотрите на состояние бараков. Это у нас, в Алматинской области, нет проблем с содержанием колоний в целом и сидельцев в частности, потому что у нас богатый регион. 

В 2023 году министр внутренних дел утвердил нормы питания и материально-бытового обеспечения арестантов и заключённых. В этом списке есть фрукты, соки, сухофрукты, варенье, свежая рыба, сыры и молотый кофе. Вы получали все эти вкусняшки в лагерной столовой?

— Яблоки помню, давали, а все остальные гастрономические изыски из этого министерского списка для меня новость. Не знаю, может, диабетики или больные в санчасти получали их, но не мы, простые сидельцы. В структуре РГП есть подразделение, отвечающее за организацию питания сидельцев. Качество снабжения хромает. Даже если по нормам зэку положено что-либо, то зачастую чего-то не хватает и его заменяют другим. Считаю, КУИС должен контролировать поставки продуктов питания, качество мяса, но я этого не замечал. Рука руку моет, наверное.

В последние два года прослеживается чёткая тенденция осуждения бывших тюремных бастыков по коррупционным статьям. Как вы думаете, почему взяточников в погонах стали вдруг сажать пачками?

— Я связываю это с активизацией деятельности сотрудников пятых управлений региональных ДКНБ, которые борются с коррупцией и оргпреступностью на местах. Хвалю их за то, что они доводят уголовные дела до конца, то есть не просто ведут оперативную разработку подозреваемых тюремных бастыков, но и задерживают их с поличным. Следователи-комитетчики собирают весомую доказательную базу обвинения, благодаря которой суд признаёт вину подсудимых и выносит им соответствующий приговор. По инсайдерской информации, после реорганизации Антикора его бывших сотрудников проверяют на полиграфах, чтобы оставить в КНБ. Если новая служба по противодействию коррупции КНБ начнёт грамотно работать, то, думаю, порядок наведут во многих госорганах. 

Только гражданское ведомство!

Вопросами реформирования уголовно-исполнительной системы Казахстана давно занимается руководитель общественного фонда «Либерти» Галым Агелеуов. Он видел все минусы и плюсы реорганизации КУИС в нулевых годах, поэтому со свойственной ему прямотой высказывает своё мнение по этой теме. 

Как вы считаете, зачем КУИС передали в Минюст в 2002 году и почему в итоге вернули его в 2011 году обратно в МВД? 

— Чтобы установить общественный контроль. Ведь как было раньше? Рука руку мыла. МВД наказывал преступников, сам же охранял их и устанавливал свои порядки. Много было преступлений на этой почве, которые закрывались и не доходили до суда. После перевода КУИС в Минюст произошли незначительные улучшения, однако они не привели к системным изменениям. Надо было до ума довести эту реорганизацию тогда, хотя бы поставить заинтересованных людей руководить уголовно-исполнительной системой. Этого не вышло, как мне кажется, из-за коррупционной составляющей. Чиновников интересовал больше вопрос финансирования пенитенциарных учреждений, нежели перевоспитания осуждённых. Потому коррупция и пытки как были, так и остались. 

По вашему мнению, УИС должна находиться в составе правоохранительного ведомства или гражданского? 

— УИС должна входить в состав гражданского ведомства, которое реально ценит гражданские права и свободы. В пенитенциарной системе должен быть порядок, потому контролировать её должны правозащитники вместе с чиновниками, которые разбираются в правах человека. Предлагаю ориентироваться на опыт Норвегии, Швеции и Финляндии, где тюрьмы всегда открыты для визита правозащитников и активистов-общественников. 

А у нас, в Казахстане, колонии разве закрыты для правозащитников?

— Мы, правозащитники, посещаем колонии в лучшем случае раз в год, поэтому не приходится говорить о системных преобразованиях. Если посещения были бы внезапными, без уведомления администрации, и если бы нам разрешали заходить со своими сотовыми телефонами, тогда другое дело. В идеале если бы в колониях везде работала система видеофиксации и начальники прислушивались к нам, тогда можно было бы рассуждать на тему эффективности и плодотворности нашей деятельности. А так получается, что к нашему визиту вся работа по устранению недостатков и улучшению условий содержания осуждённых проделана.

Вы не обращаетесь в таких случаях за помощью к уполномоченному по правам человека, чтобы он посодействовал вашим внезапным визитам-проверкам и свободному общению с сидельцами?

— Я считаю, что наш омбудсмен не влияет на положение дел. Он самоустранился, и более того, нередко занимает позицию чиновников. Тех же прокуроров, к примеру. 

Кстати, как оцениваете работу спецпрокуроров, надзирающих за соблюдением законности и порядка в колониях?

— Я оцениваю эффективность их работы на ноль. Спецпрокуроров редко можно застать в отведённых им в колониях кабинетах. Если осуждённый обращается к ним с жалобой на нарушение своих прав, то они не разбираются по существу, а занимаются отпиской. 

Как вы полагаете, если поднять зарплату надзирателям и улучшить их соцзащиту, это снизит коррупционные риски в их работе и улучшит их правовую грамотность?

— А что толку поднимать им зарплату, если многие из них не соблюдают законы нашей страны, не говоря уже о международных стандартах по правам человека? Надо принимать действенные меры, чтобы они сами не допускали нарушений. Не должно быть дедовщины и муштры. Надзиратели постоянно должны повышать свою квалификацию, проявлять чуткость и понимание к спецконтингенту, в идеале иметь высшее педагогическое образование. Только так они смогут помочь оступившимся людям исправиться и вернуться в социум без особых проблем. 

Вы поддерживаете предложение юриста Торекул создать новое агентство по исполнению наказаний?

— Затрудняюсь ответить. Мне нужно точно знать, что оно будет представлять собой, кто будем им управлять, кому оно будет подчиняться и какие будут полномочия у новых сотрудников. Если там не будет ничего кардинально нового,  что бы отличало его от существующей модели КУИС МВД, то не вижу смысла в реформировании, иначе это будут дополнительные расходы.