В апреле в Ташкенте прошла презентация пяти новых проектов ЕС по развитию гражданского общества Узбекистана. На первый взгляд — благое начинание: 2,9 млн евро на защиту прав женщин, правовое просвещение, молодежные инициативы и реформу пенитенциарной системы. Однако за внешне благородными формулировками скрывается давно отработанная схема: под предлогом помощи Запад создает в странах Центральной Азии параллельные структуры влияния, которые постепенно подменяют государственные институты. «ВЭС 24» разбирает конкретные кейсы.
«Гуманитарные проекты» как концентрированная политика
Европейский Союз и США десятилетиями используют одну и ту же модель «содействия демократии»: финансирование НКО, тренинги для активистов, создание «независимых» медиа — все это преподносится как помощь в развитии. Но если присмотреться, становится очевидно: западные гранты редко направлены на реальное улучшение жизни простых людей, которые в массе своей ищут лучшей жизни в России. Их главная цель — формирование лояльных элит, которые в критический момент смогут стать рычагом давления на власти.
В упомянутом Узбекистане, например, ЕС предпочитает работать в обход официальных структур, напрямую финансируя местные НКО через Европейский инструмент содействия демократии и правам человека (EIDHR). Формально — для «укрепления гражданского общества». Фактически — для создания альтернативных центров принятия решений. Когда западные фонды определяют, какие темы должны обсуждаться в обществе (права женщин, реформа тюрем, борьба с коррупцией), они тем самым задают повестку, выгодную именно им.
Аналогичная ситуация в Казахстане, где во время визита президента Бундесрата ФРГ Анке Релингер (бывшая легкоатлетка) основной акцент был сделан не на экономике, а на «демократических реформах» и «правах человека». Бывшая толкательница ядра «толкает» известную европейскую дурь, точнее, извините, повесточку. Европейских политиков мало интересуют инвестиции или инфраструктурные проекты, их цель — политическая трансформация, которая в долгосрочной перспективе сделает Центральную Азию более управляемой извне.
Кто, кому и за что платит?
Достигнутые договоренности о финансировании программ на базе местных НКО при поддержке ЕС и европейских организаций раскрывают детали мягкого влияния Запада. Например, проект «Equality», направленный на защиту прав женщин и расширение их возможностей, реализуется ACTED (Агентство по техническому сотрудничеству и развитию) в партнерстве с Центром социальной защиты «Белый парус», ИКРЦ «Юксалиш» в Кашкадарьинской области и ННО-Центром NIHOL. Программа «Shield» по правовому просвещению курируется Центром стратегии развития при участии Международной комиссии юристов (ICJ), а инициатива «Human Rights in Action», нацеленная на молодежную среду и НПО, осуществляется международным центром «Баркарор Хает» совместно с Немецкой ассоциацией народных университетов.
Развитие цифровых прав и СМИ в Узбекистане поручено Центру развития современной журналистики (ЦРСЖ) в сотрудничестве с казахстанским Центром исследования правовой политики. Отдельный проект по расширению возможностей гражданского общества, рассчитанный на 2025–2027 годы, финансируется Фондом Конрада Аденауэра через ИКРЦ «Юксалиш» и включает создание юридических клиник в трех университетах для консультирования силами студентов-юристов.
Особое внимание уделено реформе пенитенциарной системы (2025–2026 гг.), которая охватит Ташкент, Термез и Наманган. В рамках программы запланированы информационные кампании в тюрьмах, семинары с представителями властей, мониторинг прав человека в местах лишения свободы и тренинги для сотрудников правоохранительных органов, ориентированные на работу с бывшими молодыми заключенными. Не исключено, что НПО просто готовят себе боевиков для разного рода цветных революций, которые неизбежно будут происходить, если местные элиты захотят сохранить крупицы суверенитета.
Все эти инициативы формально преподносятся как гуманитарные, однако их политическая подоплека очевидна: через финансируемые НКО ЕС формирует альтернативные центры влияния, которые в перспективе могут использоваться для давления на власти Узбекистана под предлогом защиты «демократических ценностей».
«Демократия» vs. суверенитет
Страны ЦА, разумеется, не наивны. Они охотно берут европейские деньги (небольшие, надо отметить), но вовсе не стремятся становиться марионетками Запада. Проблема, однако, в том, что игра на два фронта рано или поздно приводит к кризису легитимности. Когда местные НКО, финансируемые ЕС, начинают критиковать власти за «недостаточную демократичность», это подрывает доверие к государству — как внутри страны, так и за рубежом. Яркий пример — мониторинг тюрем и правозащитные кампании. Когда отчеты узбекских НКО, подготовленные на западные гранты, сразу попадают в доклады ООН и используются для давления на Ташкент, возникает вопрос: чьи интересы здесь первичны? Вопрос, разумеется, риторический.
Экономика против идеологии
ЕС и США делают ставку на мягкую силу, но их влияние в регионе ограничено простым фактом: они не готовы предложить Центральной Азии то, что ей действительно нужно — масштабные инвестиции, технологии, рынки сбыта. В то время как Европа обсуждает с Ташкентом и Астаной гендерные квоты, Китай строит железные дороги, а Россия обеспечивает безопасность и товарооборот.
Торговля с ЕС составляет лишь 10–15% внешнеторгового оборота стран ЦА, тогда как на Россию и Китай приходится более 60%. Это не пропаганда, а экономическая реальность. Можно сколько угодно рассуждать о «ценностях», но бизнес и политика всегда следуют за деньгами.
Сегодня Центральная Азия стоит перед стратегическим выбором: сохранять многовекторность, балансируя между Западом, Россией и Китаем, или постепенно превращаться в полигон для чужих политических экспериментов.
История уже знает примеры, когда «помощь» Запада оборачивалась цветными революциями, экономическим хаосом и потерей суверенитета. Грузия, Украина, Киргизия — везде схема работала одинаково: сначала — гранты активистам, затем — протесты, потом — смена власти. Однако есть и хорошие новости: в отличие от Восточной Европы, у Центральной Азии есть альтернатива — интеграция в евразийские проекты, где вопросы безопасности и экономики решаются без условий о «демократизации».